Человеческое существование — это история о тоске по дому. О смутном, но неистребимом чувстве, что где-то есть место полного покоя, понимания и принадлежности, пока мы бредём по холодным улицам чужого города под названием «жизнь». Мы обустраиваем дома, заводим семьи, строим карьеру, но внутри всегда живёт шепот: «Это не то. Ты не дома». Этот голос души — общий знаменатель экзистенциальной мысли запада и духовных традиций востока. Хайдеггеровская «заброшенность» и сартровская «тошнота» — всё это отголоски буддийского понимания дуккхи: фундаментальной неудовлетворённости, проистекающей из самого факта существования в рамках обусловленного ума. Как точно отметил Альбер Камю в «Мифе о Сизифе», мы подобны Сизифу, вкатывающему камень на гору в полном осознании бессмысленности этого действа. Сам акт вопрошания «зачем?» и есть тот бунт, который инициирует поиск ответа.
Но что, если ответ лежит не в преодолении горы, а в изменении качества самого усилия? Что если дом — это не место на карте, а способ путешествия? Здесь мы сталкиваемся с центральным парадоксом, который мастерски выражен в учении Дзогчен: состояние Ригпа — не нечто обретаемое, а наша изначальная естественная природа, которую можно только узнать. Мы уже дома, но наше внимание захвачено мельканием пейзажа за окном, и мы не замечаем самого сидящего внутри.
Почему же это узнавание так трудноосуществимо? Здесь мы упираемся в экзистенциальный барьер — конструкцию нашего собственного эго, самая главная и сложная преграда на пути человека. Отождествление с телом, с мыслями, с личной историей, с именем, профессией, страхами и желаниями. Эго — это стены, которые мы сами возвели, чтобы чувствовать себя безопасно в этом «чужом» мире, и которые в итоге стали нашей тюрьмой. Карл Густав Юнг видел в конструкте «эго» необходимый, но ограниченный комплекс, который обеспечивает выживание, но отрезает нас от целостности. С буддийской точки зрения, это «ум-обезьяна» непрерывный поток мыслейописаний, который мы ошибочно принимаем за себя. Этот барьер — не наказание, а совершенный механизм Лилы, божественной игры Абсолюта с самим собой.
И здесь мы сталкиваемся с парадоксом Абсолюта. Зачем Бесконечному и Совершенному эта сложная, болезненная игра в прятки с самим собой через ограниченные формы жизни? Ведь Абсолют не «нуждается» в чём-либо, его природа — это спонтанное, естественное и бесцельное выражение природы, подобно тому, как солнце светит, а океан волнуется. Видимо, ответ лежит не в сфере знания, а в сфере осознания. Он — великий актёр, который, зная, что он актёр, всё же полностью погружается в роль, чтобы испытать всю полноту драмы. Наше страдание — это не изъян системы, а возможность понять, как Абсолют «вкушает» тьму, чтобы познать свет. Наше освобождение — это то, как Он «вкушает» свет, вспоминая Себя. Поэтому, страдания — неизбежный побочный эффект нашей ограниченности, а поиск – усталость от страданий, это цена за возможность подлинного выбора. Прохождение через этот барьер — экзистенциальная смерть, «ночь души», о которой писали мистики всех традиций. Момент тотальной капитуляции, когда ум, исчерпав все свои ресурсы в погоне за внешними смыслами, удовольствиями и достижениями, в изнеможении опускает руки и затихает.
И это подводит нас к следующему парадоксу Искателя: чтобы найти, нужно перестать искать. Вся наша жизнь построена на парадигме достижения. И в духовный поиск мы приходим с тем же инструментарием: «Как мне достичь освобождения?». Тем самым превращаем искомое естественное состояние бытия в объект желания, лишь укрепляя иллюзию отделённости. А путь заключается не в поиске, а в капитуляции. Не в том, чтобы стать лучше, а в том, чтобы увидеть, что того, кто должен стать лучше, никогда и не было. Это не поражение, а величайшая победа — капитуляция перед очевидным. Современный мир с его цифровым шумом, культом продуктивности и навязчивым потребительством — это гигантская машина по созданию бесчисленных суррогатов дома. В общей массе, соцсети предлагают дешёвый дофамин вместо подлинной связи, реклама продаёт нам ощущение идентичности через товары, подпитывая эго, для более изощрённых умов – всевозможные реализации для умственных удовольствий. Мы бежим по беличьему колесу, пока не споткнёмся о собственную экзистенциальную усталость от страданий. Именно эта усталость, это «благородное недовольство», и становится главным учителем, так как начинает культивироваться осознание, что «нормальная» жизнь в социуме по своей сути неудовлетворительна. И накопленная усталость становится молотом микроосознаний, что в итоге, и разбивает скорлупу эго.
А это приводит к очередному парадоксу Пути: нужно пройти долгий путь страданий, чтобы понять, что пути не было. Это подобно тому, как человек во сне может пройти тысячи километров, преодолеть множество препятствий в поисках дома, а проснувшись, обнаруживает, что всё это время спал в своей постели. Весь «путь» был развёрнут внутри сновидения. Его ценность не в том, что он привёл куда-то, а в том, что он исчерпал саму возможность искать, что в свою очередь, приводит к следующему парадоксу «Освобождения».
Он заключается в том, что чтобы стать свободным, нужно исчезнуть. Мы хотим свободы для своего «я», но подлинная свобода — это отсутствие самого того, кто чувствовал бы себя несвободным. Прохождение экзистенциального барьера — это понимание, что не эго становится свободным, а эго растворяется, и остаётся только ясное безмолвие ума. И в этой тишине, где больше нет искателя, происходит окончательное узнавание. Мы понимаем, что естественное состояние — это не награда, а аутентичное присутствие пространства-ума, в котором разворачивается фильм под названием «я и моя жизнь». Это окончательное и необратимое понимание того, что мы — не персонаж в этом фильме, а тот, кто живет и смотрит. И этот Тот, кто смотрит, всегда уже дома, так как пространство, в котором разворачиваются все трагедии и комедии, и есть дом, он всегда был им. Весь путь, всё страдание и все поиски были нужны лишь для того, чтобы исчерпать саму возможность искать. Дом — это не место, а качество внимания, лишённое искажающего фильтра эго. Как писал Лао-Цзы «Путь в тысячу ли начинается с одного шага». Но самый главный шаг — это понять, что ты никуда не шёл, ибо точка прибытия была точкой отправления. В этом — величайшая ирония, милость и окончательный парадокс Бытия.
Сентябрь 2025 г.
Вячеслав Вяльдин
